МОЙ ГОЛОС ДЛЯ ТЕБЯ

Все звуки истребя,
как ястреб монотонный,
мой голос для тебя -
и ласковый и томный!..

На шёпот и на крик,
на пресное сипенье,
на вымученный хрип
наслаивалось ПЕНЬЕ
магической слюдой,
невидимой и тихой,
накапливалось той
Прекрасной мельничихой,
вертящей жернова
сплошного голошенья,
таскающей дрова
для жертвоприношенья!..

Ревущего телка -
раздробленного хлеба! -
пузырясь, кровь текла
на жёлтый фартук Феба!
Крахмальным косяком
камены и лакеи
с небесным мясником
и богом бакалеи
столпились у стола
и стоек ресторана:
"Посолен ли салат
вокруг леща Урана?"
"Воздушен ли белок
на пряничной Кифере?"
"Прожарен ли телок
и в сухарях и в сере?.."
Кондитер-командир
Стрелой в котёл потыкал...
"На пир, на пир, на пир
все, кто не вяжет лыка!
Эй, налетай - глотай -
лакай! - всего навалом!
Вали на Голодай
табунным карнавалом,
робея и грубя, -
глухой тропою торной!.."

Мой голос - для тебя! -
и ласковый и томный...

Из книги
ЗАТМЕНИЕ

Ленинград, 1979

ПЕРЕД ЗАТМЕНИЕМ

Куда же ты? Уже не по годам!
Разохайся хотя бы, разболейся -
не в поезде, а здесь, не здесь, а там,
где жёлуди полуживой Адам
грызёт и забывает ужас рейса,
деревенея...
                      Все часы с ума
сошли: спешат... Обманывают... "Боже,
я опоздала!.." Но не ты сама,
всё это время всё намного позже.
Всё не твоё. Час от часу пустей
от путаницы жутких скоростей.

Из пункта А не вылетит никто.
Стой и старей быстрей. Ещё быстрее!
Зияющий кавернами Кокто
собачий телефон в чащобе тлеет.

Звонят! звонят! Распрыгалась цифирь! -
бросается, и мельтешит, и дышит...
Но ходики без стрелочек и гирь
уже не ходоки: никто не слышит!
И не доходят наши голоса
туда, где зеленеют небеса.

Сдаём билет. Сдаёмся бюллетню.
Болеем неуверенно и смутно.
И, обмирая десять раз на дню,
Бормочем по ночам: "Одну минуту...
Сейчас... сейчас..."

                                А киносамолёт
похрюкивает в затемнённом парке,
и желудями скатывает пот
от смеси дубняка, тоски и старки.