Роберт Хилльер Стихотворения разных лет-9 Жертва иллюзии и др.

Роберт Хилльер Жертва иллюзии.
(Перевод с английского).

Летун, не думая, готов
стремглав влететь с фатальным звоном
в зеркальный блик живых цветов,
явившийся в стекле оконном.

В четыре ровно свет с окна
снял теневое покрывало,
и пурпур неба, весь сполна,
вдруг радуга окольцевала.

Лучи и тень сплели узор,
завороживший взор пичужки,
и та, пчелой, во весь опор,
доверчиво летит к ловушке.

Колибри мчит туда, где мёд,
где, кажется, что ждёт услада.
Взамен преграда предстаёт
с обманчивой картинкой сада.

А ну-ка, крылышки расправь !
Лети ! А там мираж - не явь.
Попавши в западню невольно,
колибри бьётся - и пребольно...


Robert Silliman Hillyer THE VICTIM

The hummingbird that darts and hovers
Made one fatal dart&mdash alas!&mdash
Against a counterfeit of flowers
Reflected in the window glass.
When four-o'-clocks had sunk in shadow,
The window caught an extra glint
Of color, like the sudden rainbow
Arching the purple firmament.
Transcendent are the traceries
Illusion weaves to set a snare;
The quick competitor of bees,
Trusting his universe of air
For flight and honey dazzled so
In quest of sweetness, was waylaid
By something hard that had a glow
Brighter that that the garden made.
Illusion shatters; the ideal
Is much more ruthless than the real.
The visionary hummingbird
Hit nothingness, and hit it hard.


Примечание.
*Американский поэт, переводчик, учёный-филолог и профессор Роберт Силлимэн Хилльер (1895-1961) родился в городе Ист Орэндж в штате Нью Джерси. Учился в Гарвардском университете. В конце первой мировой войны служил во французской, затем в американской армии, воевавшей в Европе. Был водителем санитарной машины. Провёл некоторое время в Европе. Занимаясь филологией в Копенгагене, участвовал в переводе на английский сборника стихотворений датских поэтов. Затем преподавал риторику, английский язык и литературу в ряде университетов США. Выпустил несколько поэтических сборников. В 1934 году стал лауреатом Пулитцеровской премии. Был дружески связан с Робертом Фростом и Джоном Дос Пассосом, отрицательно относился к поэтическому творчеству Эзры Паунда и Т.С.Элиота. В 1937 г. перевёл на английский стихи М.Ю.Лермонтова "На смерть поэта".


Роберт Силлимэн Хилльер Словесность.
Из письма Джеймсу Б.Манну*
(Перевод с английского).

Всё чаще в наши курсовые темы
вплетаются попутные проблемы.
В состав академических программ
включён неважный второсортный хлам.
Премудрость льётся из дырявой соски.
Студенты учатся, как делать сноски
и подмечать ошибки у писак,
забыв про суть, вникать в любой пустяк.
(С такой наукой - верный путь в просак).
Литература, что живёт под небом, -
не черепки. Должна питать нас хлебом...
Я б запретил когортам знатоков
копать золу античных очагов...
Не зря пожар в Александрии выжег
все имена творцов неважных книжек.
Престиж Сафо был в Греции высок,
но нам хватает уцелевших строк.
Сжигались книги неким богдыханом,
но он был мудр в своём безумье рьяном:
посредственность обречена гореть.
Лишь самых ярких будут помнить впредь.

Robert Hillyer LETTERS
(from “A Letter to James.B.Munn*”:

How often do I see in our profession
Learning a mere extraneous possession,
A self-sufficient mass of dates and sources
Rolled round in academe’s diurnal courses,
Where scholars prepare scholars, not for life
But gaudy footnotes and a threadbare wife—
Keen eyes for errors in a worthless text,
But none at all for this world or the next. . .
O that our living literature could be
Our sustenance, not archaeology! . . .
My scholar shall be brilliantly forbidden
to dig old garbage from a kitchen midden . . .
Far better Alexandria in flames
Than buried beneath unimportant names;
And even Sappho, glory that was Greece’s,
Lives best, I blasphemously think, in pieces.
That Chinese Emperor who burned the books
Succumbed to madness shrewder than it looks;
The minor poets and the minor sages
Went up in smoke. The great shine down the ages.

Примечание.
*James Buell Munn (1890-1967) - профессор (филолог и теолог) и университетский администратор. В 1920-1932 гг. преподавал в Нью-Йоркском университете, с 1932 г. -
в Гарварде. Заведывал в нём отделением английского языка и литературы. Из прочитанных им курсов наиболее известен посвящённый изучению Библии: "Bible as Literature".


Роберт Силлимэн Хильер Письмо Роберту Фросту.
(Отрывок из стихотворения, прочитанного в собрании сообщества Phi Beta Kappa*, в Колумбийском университете в 1936 г.
Перевод с английского).

Мы крепко дружим, Роберт, двадцать лет.
Напоминать нужды, быть может, нет.
Ценней и редкостней любых обетов
столь долгая приязнь двоих поэтов.
Она не слабла ни по чьей вине,
не треснула и в мировой войне.
Назло и вопреки любым преградам,
твой сад и мой сосняк - под солнцем рядом.
Вермонт и мой Коннектикут дружны
и общею судьбою сплочены.
Искусство - сокрушительная сила.
Для распрей - это жаркое горнило,
но нас двоих спаяло и сдружило.

Robert Hillyer A LETTER TO ROBERT FROST

(Abridged from his Phi Beta Kappa poem at Columbia University in 1936)

Our friendship, Robert, firm through twenty years,
Dares not commend these couples to your ears:
How celebrate a thing so rich and strange—
Two poets whose affection does not change;
Immune to all the perils Nature sends,
World war and revolution and kind friends.
Something there is that doesn’t love a wall;
Your apples and my pines knew none at all,
But grow together in that ghostly lot
Where your Vermont meets my Connecticut.
Ours is a startling friendship, because art,
Mother of quarrels who tears friends apart,
Has bound us ever closer, mind and heart.


Примечание.
*Phi Beta Kappa - ФБК - название почётного академического сообщества студентов и преподавателей ведущих колледжей и университетов США. Сообщество впервые возникло в колледже Уильяма и Мэри в городе Williamsburg, Вирджиния. Оно организовано по образцу объединений "вольных каменщиков". Его греческий девиз: "Философиа биу кибернетес" означает "Философия - руководительница в жизни". Роберту Хилльеру право выступить перед собранием сообщества предоставлялось в разных университетах и колледжах шесть раз: в 1923, 1928, 1936 (дважды), 1939 и 1940 гг.


Роберт Силлимэн Хилльер Шрам
(Пересказ с английского).

Прошло уж сорок лет, как я, рыбача,
вдруг в руку сам себе вонзил крючок.
На ней остался след от незадачи.
Беда забылась бы, но шрам глубок.

Он говорит мне про причал, про шлюпки,
про летний день, приведший не к добру.
Мой шрам напоминает мне зарубки,
чем метят старые стволы в бору.

Семь лет - вот срок для обновленья тканей -
но, что ни раз, всё явственней рубец.
Плоть бережёт следы своих страданий.
Иное дело с памятью сердец:

когда страдает сердце человечье,
то рана скрыта, глазу не видна.
Плоть демонстрирует свои увечья,
а память сердца в нём затаена.


Robert Hillyer THE SCAR

For forty years and more my hand has shown
The scar where once a fishhook tore the flesh.
The body bears these grudges of its own.
The mind would let them go, but scars refresh
Unwilling memory. Owing to this mark,
One summer moment at Menemasha Bight*
Stays with me like a date cut in the bark
Of some old tree, though not another sight
Remains from that day, nor would any thought,
Except for this indelible reminder.
Each seven years a bodily change is wrought,
Yet cells renew the scar. The heart is kinder
That wears its wounds invisible until
All names are lost, lacking a cicatrice.
The hand recalls the embedded fishhook still,
When love and memory long have been at peace.

Примечание.
*Menemasha (иначе Menemsha). привлекательная для туристов и рыбацкая деревушка в удобной для отдыха бухте на острове Martha's Vineyard, в штате Массачусеттс. Деревушка располагается между северной окраиной городка Chilmark и другим городком - Aquinnah.


Роберт Хилльер Термиты
(Перевод с английского).

Орда термитов, в тайности, тишком,
плодясь, всё рушит; рушит и плодится;
сверлит ходы, сгрызает половицы
и пол пятнает жёлтым порошком.

Порой с предупреждающим шумком
вдруг дрогнет балка, треснет черепица.
Но кто-то скажет: "Нечего страшиться:
из дуба - на века - построен дом".

Злочастной ночью дунет сильный бриз.
Старания термитов завершатся.
Чердак и кровля быстро съедут вниз.
Дом рухнет. Разбегутся домочадцы.

Термиты станут пищею друг другу,
не то слетят, чтоб доедать округу.


Robert Hillyer THE TERMITES

Blind to all reasoned aim, this furtive folk
Breed to destroy, destroy to breed once more,
As they go gnawing tunnels in the floor
That turn to yellow dust as fine as smoke.
Sometimes a hushing slide within the core
Of beams gave a warning where some fiber broke,
And someone said, “This house is solid oak:
No fear, it’s stood two centuries and more.”
And still the midnight work advanced and still
The sleepers in their forbears’ house slept on,
Till the house sank and vanished; roof to sill,
It fell to dust—all but the termites gone;
And these devoured each other or took flight
To scatter more destruction through the night.


Роберт Силлимэн Хилльер Память
(Перевод с английского).

Одну из галек ты метнул так ловко,
что проскакала девять раз подряд.
Тебя не подвела твоя сноровка.
Круги в воде пленяли детский взгляд.
Прервать игру заставил лишь закат.
Упал туман, всё серым цветом крася,
и мы с пруда вернулись восвояси.

С дней детской дружбы каждый шёл отличным,
не пересёкшимся с другим путём.
Восторг минувщих игр стал символичным
живым воспоминанием в густом
лесу забвения... В нём, как фантом,
былое вспыхивает через годы,
да камешками скачут эпизоды.

Тебе тогда лишь десять лет осталось
до гибели на мировой войне.
Как в коконе, негаснущая жалость
с тех пор полвека куклится во мне.
Ей хочется вспорхнуть и в вышине
догнать и воротить из дальней дали
тот миг, когда мы камешки метали.


Robert Hillyer A MEMORY

Skipping flat pebbles over the dark pond—
One of yours flipped nine times before it sank—
We watched the ripples spread, round after round,
Until the circles broke against the bank.
We played until the sun set, and the dank
Mist, heavy with the spicy smell of fern,
Rose from the reeds and warned us to return.

Of lives that intersect, then go their way,
At last to lose themselves alone against
The shores of silence, our brief hours of play
Seem now the symbol: the bright memory fenced
With deep, oblivious forest, and condensed
Into one flash, one fragmentary scene
That skips the surface of the years between.

You had a decade left that afternoon
Before you were to die in the first war;
But deep within me, like a sealed cocoon,
The memory clung, for fifty years and more,
To open for one sudden flight and soar
Into this moment lost in time beyond
Two small boys skipping pebbles over the pond.


Роберт Силлимэн Хилльер Гиблое место, Верден.
(Перевод с английского).

Здесь кучей, в спешке, погребли
погибших в столкновеньях ратных,
и, кажется, что лик земли
теперь навек в кровавых пятнах.

Машина движется кренясь.
"Doucement, doucement ! - Веди без стука !
Колёса захлестнула грязь.
Для раненых дорога - мука.

Врачи спешат помочь живым.
В салонах замирают стоны.
Всю трассу застилает дым.
От трупов почернели склоны.

Дорога редко где цела.
Машины рвутся без оглядки,
давя недвижные тела,
отбрасывая их остатки.

Мы мчим, не разжимая губ.
Ведём машину сквозь кошмары.
Начальник на команды скуп...
Мы - фронтовые санитары.

Одолевая страх войны,
хотя в душе всегда тревога,
мы поступаем, как должны.
Спаси нас Бог ! Темна дорога.


Robert Hillyer Dead man's corner, Verdun.

Here is the crossroads where the slain
Were piled so deep we could not pass.
Now dreams alone renew the stain
Of blood long soaked into the grass.

"Doucement, doucement !" I hear
The wounded gasping through their blood;
The ambulance with grinding gear
Lurches in shell-holes, sinks in mud.

If ambulance to save the maimed
Or gunwagon to maim the sound,
Both must proceed, while rightly named
The Mort Homme darkens all the ground.

As long ago wheels took the groove
In necessary roads again,
Crunching the bones that could not move
To move the limbs of living men;

With cracked and beaten lips that taste
Commands like acid but obeyed,
We still with leaden nightmare haste
Convey our shadows through the shade.

War is a most forgotten fear
But peace will not be out of mind.
We drive our ambulances here
God help us! and the road is blind.


Роберт Силлимэн Хилльер Коровьи жалобы
(Перевод с английского).

"Минуло лето, - сказала корова, -
мне уж щелястое стойло готово.
Свет там не ярче, чем свет ночника.
Мало с меня надоят молока.
Я появилась здесь в давнюю пору -
тоньше олешка - и бегала скоро.
В давнюю пору издалека
здесь услыхала я зовы быка.
Нынче тоща я. Не ноги, а палки.
Остов расселся, как старые балки.
Яблоко вдруг доконало меня:
съела, и колики мучат три дня.
Я - не корова Джерси, не голштинка,
просто забитая жизнью скотинка.
Деток-бычков увели на убой.
Я бы смирилась с такой же судьбой.
Люди их всех убивали, не сжалясь.
Что ж до меня-то пока не добрались ?
Колер деревьев и жёлт, и бордов.
Вид у берёз и у клёнов - не нов.
Горек и тяжек возврат холодов.
Клевера нет уж: ни трвки, ни цвета.
Минуло лето ! Минуло лето !"


Robert Hillyer Moo !

Summer is over, the old cow said,
And they'll shut me up in a draughty shed
To milk me by lamplight in the cold,
But I won't give much for I am old.
It's long ago that I came here
Gay and slim as a woodland deer;
It's long ago that I heard the roar
Of Smith's white bull by the sycamore.
And now there are bones where my flesh should be;
My backbone sags like an old roof tree,
And an apple snatched in a moment's frolic
Is just so many days of colic.
I'm neither a Jersey nor Holstein now
But only a faded sort of cow.
My calves are veal and I had as lief
That I could lay me down as beef;
Somehow, they always kill by halves, -
Why not take me when they take my calves?
Birch turns yellow and sumac red,
I've seen this all before, she said,
I'm tired of the field and tired of the shed
There's no more grass, there's no more clover
Summer is over, summer is over.


Роберт Силлимэн Хилльер Ноктюрн
(Перевод с английского).

Живущий в чаще призрак - это я.
Тот дух - не вяз, не рослый бук,
не лунный свет, чья светлая струя
блистает жидким серебром вокруг.

Вот поезд протянулся, как змея.
Взревёт и замолчит, умчав.
Скажи: куда несётся колея ?
Скажи: откуда тронулся состав ?

Скажи: раз души, отлетев, потом,
сменяют плоть, как путник - свой хитон, -
в какой ты мчишься век, каким путём,
где ждать тебя, в которой из сторон ?

Robert Hillyer Nocturne

If the deep wood is haunted, it is I
Who am the ghost, not the tall trees
Nor the white moonlight slanting down like rain
Filling the hollows with bright pools of silver.

A long train whistle serpentines around the hill
Now shrill, now far away.
Tell me, from what dark smoky terminal
What train sets out for yesterday?

Or, since our spirits take off and resume
Their flesh as travelers their cloaks, O tell me where
In what age and what country you will come
That I may meet you there.